Аллея звёзд — Павел Виноградов - космонавт-испытатель

Павел Виноградов - космонавт-испытатель, Герой России
Павел Виноградов - космонавт-испытатель, Герой России

ЦИТАТЫ:
«Станция, какая бы она не была хорошая, это машина. Не хватает элементарного, простого, того, о чём на Земле никогда не задумываемся. Нормальных земных запахов, нормальных земных звуков. Этого не хватает. И это начинает чувствоваться уже через месяц-полтора полёта.»
«Когда-то командир Центра подготовки космонавтов говорил: «Если идёт усатый - точно бортинженер». Особого ухода нет. Ну, и за причёской надо следить, что за полгода надо постричь, и ни один раз.»
«Совсем недавно большие учёные сказали, что в силу времени, проведённого в космосе, становишься даже моложе. Особенно это касается наших космонавтов. Я не ощущаю, чтобы груз годов прибавился в полёте. Скорее, наоборот.»

ИНТЕРВЬЮ:

Минаев: С добрым утром, друзья дорогие!

Годунова: Доброе утро!

Минаев: У нас в разгаре «Космическая неделя» на Ретро FM. Сегодня день четвёртый!

Годунова: Четвёртые сутки!

Минаев: Четвёртые сутки наши глаза пылают от удовольствия. К нам в гости приходят космонавты - настоящие, реальные, которых можно потрогать руками. Таня этим занимается регулярно.

Годунова: Зачем же всем рассказывать? (смеется)

Минаев: Сегодня у нас в гостях лётчик-космонавт, герой России, почётный гражданин Магаданской области Павел Виноградов! Павел Владимирович, доброе утро!

Виноградов: Доброе утро!

Минаев: Мы вас поздравляем с прошедшим Днём космонавтики. Вчера отгремел праздник. Скажите, отмечали каким-то образом, у вас есть какие-то традиции?

Виноградов: Наверное, как и все наши русские и российские праздники. Может быть, для нас он более особый. Ну как? Нормально встречали.

Минаев: (посмеивается)

Годунова: Может, есть космический тост?

Виноградов: Есть такой тост. Мы обычно своим друзьям, профессионалам-космонавтам желаем самого главного: удачи! Нам всегда говорят, что у нас всё есть - есть здоровье, мечта исполнилось. Что тогда пожелать? Удачи! Для нас это очень важно.

Минаев: Понятно. Это, значит, традиционный космический тост. Тогда мы тоже за удачу. И продолжаем.

Годунова: Вы налетали в космосе 553 дня. Не ошиблась я?

Виноградов: Я точно не помню. Да, наверное, где-то около этого.

Годунова: Космонавты говорят, что на орбите год идёт на пять. Мы посчитали, что при таком раскладе семь с половиной лет. Как вам кажется, эти года нужно прибавлять к вашему возрасту? Или наоборот - вычитать?

Виноградов: Совсем недавно большие учёные сказали, что в силу времени, проведённого в космосе, становишься даже моложе. Особенно это касается наших космонавтов. Я не ощущаю, чтобы груз годов прибавился в полёте. Скорее, наоборот.

Минаев: Вы самый зрелый космонавт России в плане того, что вы были в космосе в возрасте 59 лет. До этого рекорд принадлежал Валерию Рюмину. Он был в космосе в 58 лет. Вы не в курсе, Валерий спокойно сложил с себя полномочия самого взрослого космонавта? Не было какой-то ревности?

Виноградов: По-моему, совершенно спокойно. Это даже не достижение. Рекорд, наверное, случайный.

Минаев: В смысле, вы случайно затесались в ряды космонавтов? (смеётся)

Виноградов: Я поздно пришёл в эту профессию, когда уже многие уходят из неё.

Минаев: А что вас потянуло-то в неё?

Виноградов: Интерес. Хотел слетать.

Годунова: Звёзды звали.

Виноградов: Да. Хотя звали и до этого. Но было много дел на Земле. Поэтому занимался тоже космическими делами, но на Земле. Да, 59 отпраздновал на орбите.

Минаев: Ну это же К-К-КРУТЪ!

Годунова: Самое главное, хорошо отпраздновали? С космическим размахом?

Виноградов: В общем, да.

(смеются)

Годунова: Американец Джон Гленн летал в 77 лет. Может быть, готовитесь побить его рекорд?

Виноградов: Я не готовлюсь, я продолжаю работать. Я в отряде. Наверное, если будет необходимость, я с удовольствием полечу и в 67, и в 70, и в 75, и в 85.

Минаев: Понятно, значит, тренировки вы не забросили, находитесь в таком же тонусе, делаете тот же объём работы тренировочный, как и ваши молодые коллеги?

Виноградов: Сейчас моя работа немного более приземлённая. Я в основном занимаюсь обеспечением стартов с Байконура. Таких очень активных тренировок, какие обычно бывают в отряде, их меньше, конечно. Просто меньше времени на это. Но стараюсь держаться.  

Минаев: Вы говорили, что существует устав космонавтов. Согласно которому, командир может применять в экстренных случаях какое-то физическое воздействие к подчинённым. А в этом уставе описано, что он может сделать? Надрать уши, например. Дать подзатыльник?

Годунова: Или леща дать?

Минаев: Как можно воздействовать? Как вообще драться в невесомости?

Виноградов: Наверное, это возможно. Но, к счастью, никогда не было таких случаев. Безусловно, станция международная, много партнёров. Все мы разные, из разных культур, из разных стран. Всё разное. И, безусловно, когда мы начинали это 20 лет назад, конечно, мы задумывались о том, что, как и на любом корабле, как на военном корабле, как где угодно, командир должен обладать соответствующими полномочиями, правами. И у нас есть документы, которые описывают это очень скрупулёзно, дипломатично, потому что это международный документ. Конечно, командир экипажа, командир МКС обладает всеми правами, чтобы... как сказать помягче... навести порядок. Разными способами. Силой убеждения, собственным примером.

Минаев: Бывали такие случаи, когда приходилось применять какое-то воздействие? Хотя бы лёгенькое?

Виноградов: Безусловно. Потому что люди разные. Конечно, это редкость, скорее исключение. Конечно, были экипажи сложные. Мы это видели. Видел это Центр управления полётами и все, все, все. Взаимоотношение людей очень чувствуется. Даже просто по словам, по тем фразам, как экипаж общается, чувствуется внутреннее состояние экипажа. Поэтому командир на борту - он командир.

Минаев: Всё понятно. Не забалуешь, короче говоря, особо.

Годунова: Вы родились в Магадане, выросли на Чукотке. Северный климат, северный край. Но какие-то преимущества ваш северный характер даёт вам, как космонавту?

Виноградов: Особо никаких преимуществ. Может быть, немного проще было проходить всякие тренировки по выживанию. Потому что для нас в юности, в детстве пурга, метель морозы были нормальными ситуациями. Когда приходилось проходить такие же испытания где-то в Воркуте или в Подмосковье,  воспоминания детства оживали.

Минаев: Подмосковье - семечки вообще, получается.

Годунова: Да, что-то между суровым севером и суровым космосом.

Минаев: А есть что-то общее между суровостью этой?

Виноградов: Наверное, есть. Безусловно, в приполярных зонах на севере люди, конечно, немного по-другому относятся к себе, относятся к своим товарищам, просто к людям, которые рядом. Потому что там без помощи, без взаимоподдержки  - это очень сложно. Там это в крови. Наверное, это самое главное, что дало нормальный повод общаться мне со всеми моими коллегами, со всеми экипажами. Нормально. Не знаю, может, это у меня с детства. Я не хочу сказать, что у других космонавтов этого нет. Мы все нормально воспринимаем друг друга.

Минаев: Друзья, вырабатываем такую же черту характера. Терпимо и нормально относимся друг к другу. Берём пример с нашего гостя. Павел Владимирович, вы, скажем так, один из немногих усатых космонавтов. Усы требуют в космосе какого-то особого ухода?

Виноградов: Наверное. И не только усы.

Минаев: Но они-то на виду, понимаете.

(смеются)

Виноградов: Как-то у нас так сложилось, у нас очень многие бортинженеры с усами.

Минаев: Может, чтобы их можно было отличать визуально?

Виноградов: Ну да. Когда-то командир Центра подготовки космонавтов говорил: «Если идёт усатый - точно бортинженер». Особого ухода нет. Ну, и за причёской надо следить, что за полгода надо постричь, и ни один раз.

Годунова: В космосе усы быстрее растут, чем на Земле?

Виноградов: Не знаю, нет, наверное. Я как-то не замечал. Не знаю. Там другие заботы. Поэтому, если экипаж чисто мужской, вообще этого не замечали. А если экипаж разбавлен ещё нашими прекрасными женщинами, тогда внимания к себе надо побольше...

Минаев: Серьёзно так, если женщина на борту?

Годунова: Надо держать себя в руках!

Виноградов: Да! Во-первых, как-то не хочется выглядеть плохо... Можно не выспаться или вообще мыться кое-как. Но, когда женщина на борту, такого себе не позволяешь.

Годунова: Женщина стимулирует.

Виноградов: Я согласен абсолютно.

Минаев: А пофлиртовать там в свободное время можно? Пригласить на заваленку, на космический танец или на космический сеновал какой-нибудь?

Виноградов: В наших правилах полётов это тоже очень строго описывается.

Минаев: Правила правилами... А жизнь!

Виноградов: Мы всё-таки поддерживаем нормальные человеческие отношения. Любой полёт - это всё-таки жизнь. Не обходится без шуток или каких-то розыгрышей. Но мы нормальные люди даже в космосе.

Минаев: Вы у нас были в гостях давно. Но это было. Вы рассказывали о станции «Мир». Вы рассказывали, что там была реальная большая библиотека с настоящими книгами. Откуда они там вообще взялись? Ведь доставка грузов на орбиту - это дело очень дорогостоящее.

Виноградов: Да, это дело дорогое. Каждый килограмм стоит сколько-то тысяч иностранных рублей. На «Мире» действительно была просто феноменальная библиотека. Причём, практически все эти книги были с авторскими подписями. Они были оставлены теми, кто эти книги написал. И очень жалко, что она погибла. Эта библиотека сгорела вместе со станцией. Это было уникальное собрание.

Минаев: Что-нибудь оттуда, попросту говоря, умыкнуть не получилось? В общественную библиотеку сходил, книжку зажал - такого нет?

Виноградов: Нет. Но мы иногда брали с собой какие-то книги, которые хотелось, например, лично мне. У меня одна такая книга есть. Это книга о Высоцком. Она маленькая. Она была на станции «Мир». Я её, к сожалению, на станции «Мир» не успел прочитать. Но я её вернул с собой как личную вещь.

Минаев: А из общественной библиотеки прихватить не получилось ничего?

Виноградов: Да нет, не получилось. У нас очень ограниченные возможности возвращать. Личных вещей у нас всего килограмм-полтора - не больше.

Минаев: Так это ничего по современным-то меркам.

Годунова: Космонавтам на орбиту доставляют газеты и журналы по выбору?

Виноградов: Да, когда грузовые корабли прилетают - а сейчас их стало много - конечно, мы просим, какие-то журналы, если что-то интересует. Всё-таки хочется полистать книжку. Компьютеров полно, гаджетов вообще... Всё можно посмотреть. Но полистать книжку или газету - какую-нибудь! Это вообще! Это шедевр!

Годунова: А газеты - серьёзные? Или можно какой-нибудь журнал для взрослых попросить? Или «Мурзилку», скажем так?

Минаев: «Мурзилку» для взрослых...

Виноградов: Не знаю, на моей памяти такого не было. Хотят посмотреть что-то для души. Кто-то интересуется машинами, кто-то яхтами, огородами, туризмом, путешествиями. Какие-то вот такие вещи. Их немного, конечно. Это не 20 журналов. Но 2, 3 или 4...

Минаев: Понятно. В общем, сомнительной литературой никто не увлекается.

Виноградов: Честно говоря, некогда. Да и жаль время, которое проводишь в космосе на то, чем можно заняться на Земле.

Годунова: На Земле одни заботы, в космосе - другие.

Минаев: Но мы пока на Земле. И у нас тут есть забота дать возможность радиослушателям пообщаться с нашим гостем. Желает с вами пообщаться Наталья из города Санкт-Петербург. Наталья, доброе утро!

Наталья: Здравствуйте! Здравствуйте, Павел Владимирович, очень хочется выразить слова радости, очень приятно вас слышать. Я очень большая поклонница вашего творчества.

Минаев: Космического творчества! Наташа, у вас какой-то вопрос был.

Наталья: Да, скажите, пожалуйста… Пролетая над разными странами, не присматривали вы место для отдыха или, например, для дачи?

(смеются)

Минаев: Спасибо вам, Наташа, за вопрос!

Виноградов: Если серьёзно, не присматривал, просто потому что…

Минаев: …не додумался?

Виноградов: Дом и дача есть! А ещё что-то… Наташа, Земля настолько прекрасна, трудно сказать, что вот, есть хорошо, а там ещё лучше. Гигантское количество мест на Земле, в которые я бы хотел съездить. Это та же Патагония, просто феноменальная страна.

Минаев: А почему именно туда?

Виноградов: Патагония – совершенно уникальное место. Там всё собралось:ии вулканы, и ледники, и гигантские озера. Завораживает это место. Второе – это, скорее всего, Аляска.

Минаев: Вы же Землю видели много раз с орбиты. Сколько нужно человеку лет для того, чтобы посетить все вот эти вот такие места – достопримечательности Земли в глобальном смысле?

Виноградов: Если делать это быстро, по одному дню в каждом месте – год точно.

Годунова: Саша, может, отпуск возьмём такой?

Минаев: Одним днём всё равно не обходится. День отъезда, день приезда, чемодан распаковать... В первый свой полёт спали на потолке в модуле. Второй – на стене. А дома долго привыкали спать на горизонтальной кровати? Не тянуло к стене?

Виноградов: Конечно, чувства совершенно необычные, когда возвращаешься после полугодового полёта. И нас первые несколько суток стараются очень беречь, укладывать на специальные кровати, специальные матрасы. Тем не менее, любой самый-самый-самый мягкий матрас кажется жёстким.

Минаев: Это после невесомости так? А чем эти специальные кровати отличаются от обычных?

Виноградов: Наша медицина этим занимается. Они такие специальные релаксирующие, расслабляющие, чтобы все наши косточки, суставчики встали на место. Нас после полёта очень берегут.

Минаев: А тайский массаж?

Виноградов: Нет, массаж очень раздражает, особенно в первую неделю.

Годунова: А водные матрасы?

Виноградов: Мы их используем. У нас есть не тайские массажистки, у нас есть наши – очень хорошие профессиональные массажистки, которые знают, как работать с космонавтами. Они носятся с нами, как с малыми детьми.

Минаев: Если провести полгода в невесомости, я думаю, превратишься в малыша.

Годунова: Вы семь раз выходили в открытый космос. Скажите, пожалуйста, у вас был какой-то ритуал перед выходом?

Виноградов: Был. Берёшь специальную карточку и проверяешь по ней все пункты, которые нужно сделать, чтобы вернуться живым.

Минаев: А так, чтобы только спиной выходить? Или только с правой ноги в космос?

Виноградов: Нет-нет. Ритуал – это проверить себя, проверить товарища. И он делает точно так же. Проверяем весь наш план похода, каждое наше движение. Вот это, пожалуй, ритуал.

Минаев: Павел Владимирович, известная песня – «Трава у дома». Скажите, на орбите реально снится трава у дома? В этой песне есть какая-то правда о космосе? Потому что её писали люди, которые к космосу никакого отношения не имеют.

Виноградов: Честно говоря, не снятся сны даже на Земле. И в космосе тоже. Конечно, я думаю, это правда. Потому что, всё-таки, не смотря на то, что у нас гигантские возможности в средствах информации, общения, можно позвонить домой, родным, детям, но какая-то оторванность всё равно чувствуется. Станция, какая бы она не была хорошая, это машина. Не хватает элементарного, простого, того, о чём на Земле никогда не задумываемся. Нормальных земных запахов, нормальных земных звуков. Этого не хватает. И это начинает чувствоваться уже через месяц-полтора полёта.

Годунова: А в космосе земные снятся сны… Павел Владимирович, а теперь поздравьте наших слушателей с прошедшим Днём космонавтики, который мы сейчас продолжаем всё равно отмечать.

Виноградов: Действительно хотелось бы пожелать всем счастья, здоровья. Чтобы в каждом доме, в каждой семье было спокойствие, чтобы мы относились друг к другу, памятуя о том, что наша земля – это очень-очень маленький наш общий-общий дом. Если мы это поймём, то, наверное, мы будем лучше друг другу, лучше к каждому относиться. И, наверное, многие вещи, которые сегодня происходят в мире, будут происходить по-другому.

Минаев: Друзья, слушайте и запоминайте, что говорят космонавты, которые приходят к нам в студию!